Неточные совпадения
Он посидел еще десяток минут, слушая, как в биллиардной яростно вьется, играет
песня, а ее режет удалой свист, гремит смех, барабанят ноги плясунов, и уже неловко было сидеть одному, как бы демонстрируя против веселья
героев.
Заинтересованный
песней, он знакомился с ее
героями, с их судьбой, с судьбой своей родины.
— Не слепой быть, а, по крайней мере, не выдумывать, как делает это в наше время одна прелестнейшая из женщин, но не в этом дело: этот Гомер написал сказание о знаменитых и достославных мужах Греции, описал также и богов ихних, которые беспрестанно у него сходят с неба и принимают участие в деяниях человеческих, — словом, боги у него низводятся до людей, но зато и люди,
герои его, возводятся до богов; и это до такой степени, с одной стороны, простое, а с другой — возвышенное создание, что даже полагали невозможным, чтобы это сочинил один человек, а думали, что это
песни целого народа, сложившиеся в продолжение веков, и что Гомер только собрал их.
Но, други, девственная лира
Умолкла под моей рукой;
Слабеет робкий голос мой —
Оставим юного Ратмира;
Не смею
песней продолжать:
Руслан нас должен занимать,
Руслан, сей витязь беспримерный,
В душе
герой, любовник верный.
Упорным боем утомлен,
Под богатырской головою
Он сладостный вкушает сон.
Но вот уж раннею зарею
Сияет тихий небосклон;
Всё ясно; утра луч игривый
Главы косматый лоб златит.
Руслан встает, и конь ретивый
Уж витязя стрелою мчит.
Книги сделали меня неуязвимым для многого: зная, как любят и страдают, нельзя идти в публичный дом; копеечный развратишко возбуждал отвращение к нему и жалость к людям, которым он был сладок. Рокамболь учил меня быть стойким, но поддаваться силе обстоятельств,
герои Дюма внушали желание отдать себя какому-то важному, великому делу. Любимым
героем моим был веселый король Генрих IV, мне казалось, что именно о нем говорит славная
песня Беранже...
Я подумал… Нет, я ничего не подумал. Но это было странное появление, и, рассматривая неизвестных, я на один миг отлетел в любимую страну битв,
героев, кладов, где проходят, как тени, гигантские паруса и слышен крик —
песня — шепот: «Тайна — очарование! Тайна — очарование!» «Неужели началось?» — спрашивал я себя; мои колени дрожали.
И в это время поет человек великие подвиги, уже не сказочные, но все еще принадлежащие более миру фантазии, нежели действительности; в это время являются
песни славы и любви; трубадуры и менестрели украшают рыцарские пиры, барды и баяны сопровождают
героев в их походах.
Тут не до семей, не до жён, не до детей, и действительно «жёны» этих незаметных
героев их «ружья заряжены», а «сёстры» — «штыки остры», как поётся в
песне.
Певец
Сей кубок чистым музам в дар!
Друзья, они в
герояВливают бодрость, славы жар,
И месть, и жажду боя.
Гремят их лиры — стар и млад
Оделись в бранны латы:
Ничто им стрел свистящих град,
Ничто твердынь раскаты.
Певцы — сотрудники вождям;
Их
песни — жизнь победам,
И внуки, внемля их струнам,
В слезах дивятся дедам.